Комендант снежной крепости - Страница 10

– Скажите, если человек убит, ранен или пропал без вести... об этом с фронта в письме писать можно? — спрашивает Тимур.

– Можно, но не ну ясно! — отвечает военный.— Об этом только после проверки и кому нужно мы сообщаем сами.

Тимур хочет ещё что-то спросить, но вдруг в глубине коридора он замечает няньку, которая идёт и осматривает на дверях таблички.— Можно, но не нужно? Спасибо! — поспешно говорит он и козыряет.— Больше мне ничего знать не надо,— чётко повернулся и вышел.

– Товарищ, одёрните ворот, поправьте ремень,— говорит военный призывнику, показывая на уходящего Тимура.— Смотрите, как нынче мальчишки-пионеры ходят...

Тем временем нянька, найдя нужную комнату, разговаривает там с военным о Максимове.

– Значит, Степан не убит? — спрашивает нянька. Военный сочувственно и огорчённо пожимает плечами.

– Тогда он, может, в плену?

– Вряд ли.— Военный быстро поправляется: — Капитан Максимов значится пока как пропавший без вести... Дети у него есть?

– Двое.

– Вы пришли, и я вам сказал, но детям его я бы советовал пока ничего не говорить... Да и жене не надо...

– Жены у него нет... Невеста.

– Невесте я бы несколько дней подождал говорить тоже.

– Значит, без вести?

Нянька поднимает на военного своё старое умное лицо и не то про себя говорит, не то спрашивает:

– Война?...

Военный, вставая, смотрит ей в глаза и, кивнув головой, твёрдо отвечает:

– Война!

* * *

Сидя за столом, заваленным ворохом бумаги, лент и лоскутков, Женя Максимова шьёт маскарадное платье. Рядом в кресле сидит Саша, ноги его укутаны одеялом. Перед Сашей стоит растерянный Вовка.

– Ты подумай, она была в крепости и не хочет сказать нам ни слова! — с досадой говорит Вовка, показывая на Женю.

– Я была у коменданта как гость, а не как ваш разведчик! Понятно?

– Понятно, понятно,— сердито отвечает Саша и поворачивается к Вовке: — А что же твоя агентура?

– Моя агентура — просто дура! Я её спрашиваю: «Что видела?» — «Собаку».— «Ещё» что?» — «У ней на лапах когти».— «Ну ладно, а ещё, кроме собаки?» — «Мальчишек видела. На них собака не смотрит, а на меня глаза уставила и зубами ворочает». Вот и поди с такой агентурой поработай!

– Лыжи, палки, рогожи, крюки готовы?

– Всё готово. Сегодня к ночи от крепости останется один пепел!

– Я буду смотреть через окно. И если вы, трусы, опять отступите, я сам на улицу выскочу!

– Кто отступит? Мы? — Вовка протягивает Саше руку: — Считай, что крепость уже разрушена! Остались обломки... угли, дым, пепел. Вороны летают. Бродят собаки, волки... и жрут трупы...

Вовка важно уходит.

– Ой, и до чего же хвастун этот Вовка! — почти восхищённо говорит Женя.

– Женя, когда от папы последняя была телеграмма? — спрашивает Саша.

– Давно: две недели,— отвечает Женя, доставая из кармана телеграмму, и повторяет давно заученный наизусть текст: — «Ленинград, Красноармейская, 119, Максимовым. Пишите чаще, как здоров Саша. Целую. Папа».

– Пишите чаще, а сам ничего не пишет... Женя, Вовка не смог. Узнай ты, чьё это окно.

– Ну как его узнаешь? Таких окон сто. А ход в тот дом с другой улицы... Ну, какая у окна примета?

– Там сидят мои голуби. Там живёт такая девчонка. Она как звезда... Красавица.

– Голубь — примета летучая. Он то здесь, то там сядет. А красавиц в нашем квартале ни одной нету,— пожимает плечами Женя и, увидев вошедшую Нину, радостно кричит: — Нина, шей скорее мне платье! Скоро ёлка, и у всех всё уже готово.

– Нина, ты моего папу любишь? — спрашивает Саша.

– Да. Очень! — просто и прямо отвечает Нина.

– Тогда найди ту девочку. Она видала письмо. Оно про папу...— Сашенька, у тебя была температура, жар. Тебе, может быть, просто показалось?

Нет! Это мне потом показалось... А сначала мне ничего не показалось...

– Не кричи. Смотри, какой горячий...— говорит, входя в комнату, нянька.— Дед твой был солдатом. Отец — капитан. А ты... ты, наверное, будешь генералом.

Нина внимательно вглядывается в Сашино лицо:

– Саша, у тебя глаза блестят, лицо горит. У тебя опять температура.

Пристально смотрит за окно Саша.

* * *

Вечером, в сумерках, за сараями торопливо собирается «Дикая дивизия». В воротах домов толпятся болельщики и любопытные. В одних воротах стоит Женя Александрова, в других — Женя Максимова.

В руках у мальчишек крюки, палки, верёвки. На снегу Лыжи. Большинство мальчишек укутано в самодельные маскировочные халаты из простыней, наволочек и передников. У некоторых на голове белые тюрбаны из полотенец. Особо великолепен Вовка. Куском материи у него закрыты грудь и живот, спина чёрная. В руке труба. В другой руке флаг с замысловатой эмблемой: разинув пасть, стоит на задних лапах полосатый тигр. Другой флаг развевается над башней крепости. На нём простая звезда с лучами — это эмблема Тимура и его команды.

Над часами на снежной башне опускается железная решётка. Из стены выдвигаются деревянные, покрытые льдом ворота и наглухо закрывают вход в крепость. Через одну из бойниц пристально смотрит Тимур. Рядом с ним трубач, Коля Колокольчиков. У автопушки выстроился артиллерийский расчёт. Весь гарнизон наготове стоит у стен. Все спокойны, ко насторожены. В углу торчит какое-то сооружение, закутанное рогожей.

К крепости пробираются через кусты парка мальчишки «Дикой дивизии». Меж деревьев осторожно движется отряд лыжников. По пояс в снегу волокут мальчишки приставные лестницы.

Тимур повернулся, взмахнул рукой. Ребята из его команды сдёргивают рогожу, под ней оказывается прожектор; он сделан из автомобильной фары. Ребята крутят колесо, и на стекло падает проволочная сетка. Прожектор поднимается над стенами. Вот блеснул яркий луч. И мальчишки, пробирающиеся через парк, падают в снег.